ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Помните знаменитую сцену из культового сериала про советскую разведку «Семнадцать мгновений весны»? Это когда наш «суперкрот» Максим Исаев, скрывающийся под личной штандартенфюрера Штирлица, казалось, уже вырвался из цепких лап главы гестапо Мюллера и готовился выйти из его кабинета, будто сухим из воды, но… был остановлен в дверях скрипучим и властным голосом:
-Штирлиц, а вас я попрошу остаться!
Кстати, именно тогда Мюллер, являющийся олицетворением, как он сам о себе говорил, «карающего меча и вероломных интриг третьего рейха», обрисовал затем Штирлицу перспективы нацистов после войны. И то, как он и иже с ним военные преступники планируют плавно перейти из военной в мирную жизнь. И неплохо в ней устроиться!
Вся эта сцена от начала и до конца была придумана фантазией писателя Юлиана Семенова, но, конечно же, оказалась пророческой. И правдивой по сути. Да, Штирлица не существовало. И Мюллер не был похож на стареющего лысоватого актёра Броневого – на самом деле он был моложе, красивее и с черной шевелюрой. И вряд ли реальный Мюллер мог рассчитывать из своего гестаповского кабинета просочиться сквозь Западный фронт и американские боевые части прямо на какой-нибудь тихий островок в Тихом океане. Он не был столь наивен, и понимал, – за сохранение жизни, да еще в комфортных условиях, придется платить… И, наверняка, знал кому и как!
Поэтому можно не сомневаться, знаменитая фраза все же прозвучала. Но звучала она без всякой угрозы и в такой вот интерпретации:
-Мюллер, а вас я попрошу остаться!
Кто ее произнес и на каком языке – об этом чуть позже…
Но чтобы мой рассказ о судьбе главного гестаповца Мюллера – а для всех он просто пропал в мае 1945-го – не показался вам слишком невероятным и надуманным, я начну повествование с того, что приведу один вопиющий, но плохо разрекламированный факт.
Казалось бы, нет более яркого воплощения преступлений против человечности, чем массовые убийства в гестаповском концлагере «Освенцим». Печи которого иногда «работали» круглосуточно. Подсчитано также, что в среднем на одного гестаповца, служившего в «Освенциме», приходится около двухсот тысяч жертв!!! То есть каждый из них не просто убийца, а людоед… Все это записано, запротоколировано. И есть решение Нюрнбергского суда о том, что преступления фашистов не имеют срока давности. Есть, наконец, решения Ялтинской мирной конференции о том же, подписанные Советским Союзом, Великобританией и Соединенными Штатами Америки. В Освенциме сегодня музей, созданный для того, чтобы вечно осуждать немецкий фашизм и фашистов-преступников. Но осуждать, к сожалению, чаще всего только на словах…
А теперь факт, который красноречивее всех слов. Из 7 тысяч идентифицированных гестаповцев, служивших в «Освенциме» и оставшихся в живых (а это было несложно, потому что «служили» они в глубоком тылу) на сегодняшний момент осуждены…только 200 человек!
Это за 75 лет работы западной Фемиды!
Как объяснить сей факт?!
Похоже, только так – проблемами с совестью. И с памятью.
А если копнуть еще глубже? Тогда нужно бороться не только с фашизмом, но, самое главное, нужно бороться с его заказчиком!
Кто же он, этот закулисный и чуть ли не вечный потребитель фашистских услуг? ТАЙНА современности!
Которую мы немножечко приоткроем на примере одной…чуть не сказал человеческой судьбы…
* * *
Несколько лет назад министерство юстиции США подготовило обширный доклад о сотрудничестве американских властей с бывшими нацистами и военными преступниками. Фактически, это доклад об укрывательстве, которым долгие десятилетия после окончания Второй мировой войны занимались Штаты в отношении «полезных нацистов» – официальный термин, изобретенный американцами еще тогда, когда грохотали пушки: в 1944 году. И вот современный, но не слишком лицеприятный доклад министерства (как для тех, о ком, собственно, он написан, так и для нынешних официальных лиц в Вашингтоне) торжественно обещали опубликовать! Все стали с нетерпением ждать, какие же всем известные и вселяющие ужас фамилии вновь всплывут на поверхность? На этом особенно настаивали еврейские организации, традиционно имеющие влияние в коридорах вашингтонской власти. Однако, несмотря на все справедливые требования, доклад сей, едва попав в Белый дом, неожиданно затерялся. Вернее, где-то там лег под сукно. И он до сих пор так и не опубликован! Много воды уже утекло. Обама сменил Буша, демократы – республиканцев, короче, «следы» запутались. И вообще судьба доклада по прошествии стольких лет начинает напоминать опять же судьбу тех, о ком он написан – бывших нацистов, которые неизвестно, то ли до сих пор живы, то ли давным-давно умерли…
И только «Нью-Йорк таймс» не дает покоя призракам, – ни нынешним, ни сегодняшним. Газета недавно сама опубликовала злосчастный доклад министерства юстиции, причем, как она утверждает, в наиболее полной его версии. Похоже, газета не лжет – доклад не открывает каких-то сногсшибательных тайн или сенсаций и, вообще, весьма осторожно обходит стороной вопрос о конкретных фамилиях, так что он вполне мог принадлежать перу вашингтонских чинуш. Но тогда возникает вопрос: а чего же, собственно, испугался Белый дом? Ответ очевиден: при всем несовершенстве доклада, порой написанного чуть ли не эзоповым языком, он официально признает сам факт укрывательства со стороны американских властей, да еще намекает на те огромные масштабы, в которых подобная «работа» действительно велась…
…В году эдак 1985-м к одному, не самому влиятельному, американскому издателю в кабинет вдруг ввалился маленький человечек. Было ему лет шестьдесят с гаком, розовощекий, лысенький, хитрые глазки бегают, словно боятся, что их поймают на чем-то предосудительном. В общем, это мог быть кто угодно, но только не писатель, пусть даже самый неудачливый. Томас Ридли, издатель, недовольно крякнул, но визитер, упреждая неудобный вопрос, поднял руку, будто в суде профессиональный свидетель, и изрек:
-Вам воспоминания шефа гестапо, Генриха Мюллера, интересны?
-Я еще не видел людей, пишущих с того света!
-Напрасно вы так, молодой человек… И на нашей грешной Земле есть место для двух миров: один вы видите, а другой – просто не замечаете. И есть редкие люди, которые умеют между этими мирами перемещаться. Мюллер – мастер таких перемещений.
В глазах издателя, наконец, загорелся слабый пока еще огонек любопытства: «Даже если это бред, все равно его можно неплохо продать!». В слух же Томас произнес:
-Только не думайте, что пришли к Гелену, чтобы я верил каждому вашему слову! Я вам не бывший нацист, а моя контора – не штаб-квартира БНД (западногерманская разведка. – авт.), чтобы печатать антисоветские агитки под видом воспоминаний шефа фашистской разведки Шелленберга. Поймите, антисоветизм простые американцы сегодня плохо покупают. Или вы тоже будете утверждать, что Мюллер – агент Сталина и ныне живет в Москве?
-Ничего подобного! Мюллер до последнего времени жил в Америке, в одном из южных штатов, а я волею судеб оказался его соседом, с которым он подружился.
-Волею судеб или волею спецслужб? Согласись, когда речь о Мюллере, это первое, что приходит в голову!
-Лично я никогда не был агентом ЦРУ. Но то, что Мюллер связан с управлением, в этом вы можете не сомневаться! Мюллер говорил об этом, не стесняясь. Он словно знал, что я переложу на бумагу его слова. Я у него был чем-то вроде…негласного секретаря! – Старичок усмехнулся: – В общем, это не воспоминания самого Мюллера – это мои воспоминания о Мюллере!
-Так он умер?
-Пару лет назад. – Толстячок смущенно улыбнулся. – Я долгое время вел дневник…и вот не удержался…
-Понятно! Ну что ж, – кивнул головой издатель, – рассказывайте, в каких таких двух мирах одновременно пребывал давно умерший шеф гестапо?!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Помните Ялтинская конференция Сталина, Рузвельта и Черчилля, прошедшая в самом начале победного 1945-го года, единогласно приняла много исторических решений.
Во-первых, она заложила основы Ялтинско-потсдамской системы мира, которую не смогли до конца разрушить ни развал СССР, ни объединение Германии (оно было предусмотрено этой системой), ни даже лихие для всей планеты 1990-е.
В-вторых, она исключила сепаратное заключение мира с немцами.
В-третьих, объявила все злодеяния фашистов преступлениями против человечности, причем, без срока давности! Вот тогда-то многие нацистские преступники всерьез задумались над тем, чтобы после гибели Рейха – а в том, что он рухнет, уже сомневались лишь городские сумасшедшие и откровенные фанатики, – непросто «нырнуть поглубже», дабы переждать лет 5-10 и вновь всплыть.
Нет, теперь 5-10 лет не хватало для того, чтобы о тебе все забыли! И чтобы забыли откуда у тебя богатство (а все наци хотели жить припеваючи при любом режиме!), и как ты выглядишь, и где живут твои родственники. Теперь за бывшими фашистами станут гоняться по всей планете до тех пор, пока они не попадутся или сами не покинут сей мир, которому столь «насолили»! А, значит, чтобы выжить и после войны, высшим бонзам, а не мелким сошкам, нужно еще до капитуляции «сторговаться» с победителями.
Первым этот торг начал сам Гитлер! И еще неизвестно, как сложилась бы его личная судьба, если бы Берлин взяли американцы или англичане, а не русские. Нет, никто не сомневается, что бесноватого фюрера все равно судили бы и повесили. И может статься, еще быстрее, чем Геринга или других ближайших подручных «самого». Ибо Гитлер-то знал гораздо больше, чем они, – и о довоенном сотрудничестве с западными державами, и о скрытом финансировании из-за рубежа модернизации германских войск, и о тайных договоренностях про дележ послевоенного мира. Так что давать ему долго болтать, да еще на открытом судебном разбирательстве оказалось бы не с руки слишком многим воротилам на Западе! Но, думаю, Гитлер, рассчитывай он на свой арест американцами, а тем более англичанами, не предпринял бы попытки покончить с собой – по всему было видно, уж он-то хотел выжить любой ценой. И посему максимально делал себя полезным для западных союзников, пока это еще было в его силах.
Примеры? – пожалуйста!
Последним действительно союзническим актом в рамках «Большой тройки» явилось последнее же письмо в жизни Франклина Рузвельта, которое он направил не кому-нибудь, а Иосифу Виссарионовичу Сталину. В том личном послании, будто в завещании, Рузвельт писал: «Я уверен, что когда наши армии установят контакт в Германии и объединятся в полностью координированном наступлении (подчеркнуто мною. – В.Е.), нацистские армии распадутся». Нет, с Рузвельтом у Гитлера не было шансов договориться! Но послание Франклина Делано легло на стол Сталину лишь 12 апреля 1945 г. – на следующий день после того, как самого Рузвельта не стало. Гитлер, конечно, не мог знать таких подробностей, но он узнал главное – 12 апреля президентом США стал другой человек, Гарри Трумэн. И в тот же день 12 апреля Гитлер издает приказ о тактике «выжженной земли» на германской территории, которую предстояло уступить Советской армии. Таким образом, он хотел стать полезным Трумэну, ибо старался максимально затруднить существование красных войск на немецкой земле уже после своей капитуляции. А на Западе Гитлер, наоборот, сдавал без боя не отдельные «высотки» и километры, а целые страны – он словно торопил западников, приглашая именно их войти в «свой» Берлин…
Наивность отчаяния – даже она не помогла диктатору, и фокус не удался. Да и потом, это ведь только Гитлер мог поверить, что Сталин не раскусит его игру. Зато никак на это не могли рассчитывать (как и на милость Сталина, который неизбежно взял бы Берлин) такие люди, как Борман, Гиммлер и Мюллер!
Что ж, все трое и самым таинственным образом исчезли буквально накануне капитуляции. И именно в тот момент, когда уже сам Гитлер понял, что его план спастись, прикрываясь тотальной войной и тактикой выжженной земли против русских, не удался – советские войска все равно окажутся в Берлине раньше безнадежно отставших американцев и англичан. А значит, находиться и далее рядом с фюрером, в бункере, становилось смертельно опасным – никакой «почетной» и сепаратной сдачи ставки уже не предвиделось.
Бежать ближайшие приспешники фюрера могли только через Западный фронт, – это ясно. И они побежали десятками, сотнями – и практически все попались. Попались де-факто, но не де-юре! Ведь можно было объявить об их поимке, а можно было и умолчать. Вот она, западная свобода выбора, с которой впервые столкнулись нос к носу бежавшие нацисты. И каждый из них, конечно же, умолял: «Выберите меня!». Потому что почуял: американцы рассматривали их в качестве живых военных трофеев. Ценными можно было тайно воспользоваться в собственных целях, а бесполезных – публично отдать под суд или, на худой конец, выдать русским. В общем, бросить на алтарь «денацификации», точный механизм которой был прописан чуть позже, уже на Потсдамской конференции.
Но не следует думать, что в тот момент победной эйфории у хорошо организованной, отлаженной по методике конвейера американской армии могли произойти случаи волюнтаризма, и правая рука порой не ведала, что делает левая, распределяя нацистов «туда» или «обратно». Ничего подобного! Действовала вполне определенная секретная инструкция, разработанная еще в 1944 г. в недрах УСС(Управления стратегических служб), предшественника ЦРУ самим Аланом Даллесом (будущим директором ЦРУ) с помощниками, и имевшая вполне символичное кодовое название “Paperclear”, т.е. «Чистая бумага». Проще говоря, отмывка!
«Чистую бумагу» стыдились вытаскивать на свет при Рузвельте, но как только в Белый дом на правах хозяина вошел Гарри Трумэн, стесняться уже было больше нечего! И химчистка заработала.
Как явствует из самого названия, то была грандиозная операция американского правительства по отмыванию, но только не денег, а нацистов! Суть ее сводилась к тому, что военных преступников, которых по каким-то параметрам можно было отнести к категории «полезных нацистов», снабжали чистыми бумагами, новыми именами и незапятнанной биографией. И те становились вечными рабами Вашингтона, ведь без дяди Сэма их теперь просто не существовало! Разве это не лучший стимул для непосильного труда на благо американского правительства?!
Идеальные «мокрые спины» с руками по локоть в крови – они стали идеальными солдатами для будущей «холодной войны». Но только вряд ли такая же «окопная» участь была уготована и их бывшим начальникам – Борману, Гиммлеру и Мюллеру.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
…Томас Ридли, издатель, недоверчиво покривился. Увидев его мину, «мемуарист» чуть не вскричал:
-Да, да, поверьте, ЦРУ после войны доставило Мюллеру из Европы сюда, в Америку, его обожаемую коллекцию картин. Генрих имел очень тонкий художественный вкус!
-Но ведь среди этих шедевров могли быть и награбленные!
-И наверняка были… Но это лишь малая цена за нашу национальную безопасность! Кстати, у меня есть фотография: Генрих Мюллер позирует у картины любимого Рембрандта из его личной коллекции. Рембрандта, который пропал из европейского музея во время нацистской оккупации и это официально запротоколировано союзниками…Вы по внешнему виду старины Генри, по его возрасту поймете, что фотография эта никак не могла быть сделана раньше 70-х. И картина, у которой он стоит, до сих пор числится пропавшей. А, значит, я не вру! – Ридли с любопытством уставился на посетителя, а тот с готовностью сунул руку в боковой карман…и вдруг изменился в лице. – Странно… я же помню, как перед выходом к вам положил фотографию именно в этот карман! – Он покраснел. Потом побледнел. И стал лихорадочно ощупывать свой на провинциальный манер идеально отутюженный пиджак. – Странно, – наконец пробормотал он, – фотография пропала! – И уронил пустые руки.
-А у вас есть ее копия?
-Нет, – понурил голову старичок. – Мюллер специально просил меня не делать дубликатов, мол, и без того снимок – серьёзное нарушение конспирации. Вы знаете, в последние годы, мне кажется, он все-таки хотел выйти из тени. Хотя и боялся этого. Он сам мне говорил, что для шпиона самое опасное как раз потерять чувство опасности. И теперь вот эта фотография… – Кандидат в биографы споткнулся на полуслове, напоровшись, в конце концов, на холодный взгляд издателя. – Так рукопись вам оставлять?
-Как угодно. Я почитаю…но гарантий не даю! Позвоните мне через три дня.
Минуту спустя Ридли, стоя у окна, взглядом провожал идущего по улице таинственного посетителя. Правда ли то, что он тут рассказал? Неужели страшный палач, коварный мастер плаща и кинжала Генрих Мюллер избежал божьей кары, дожил до глубокой старости и умер совсем недавно, тихо и незаметно, как какой-нибудь провинциальный кюре? В окружении «любимых» картин?! А вот этого пожилого чудака, что устало сейчас мелькает штиблетами по мокрому асфальту Бродвея, «господин гестапо» избрал себе гонцом, дабы после смерти возвестить миру о своей второй и подлинной жизни?… И тут Ридли заметил: «мемуарист» нырнул в притормозившее такси, но едва то уехало, как вослед сразу же потянулся и темно-зеленый форд, до этого стоявший у тротуара! Обе машины, будто связанные невидимой нитью, исчезли в сумрачной глубине ущелья, делившего нью-йоркские небоскребы на авеню…Издатель с опаской покосился на оставленную старичком рукопись. И повинуясь какому-то инстинкту, тут же спрятал ее в сейф, замаскированный под книжную полку.
Как и почуял Ридли, «мемуарист» через три дня не перезвонил. И, вообще, больше не объявлялся. И рукопись о посмертных приключениях Мюллера в тот раз так и не увидела свет…
…За сорок лет до того, 20-го числа победного мая, к майору 2-й Британской армии Райсу, представлявшему интересы контрразведки в лагере для военнопленных в немецком городишке Люнсбург вдруг явился эсесовский сержант. После капитуляции минул почти месяц, и фашисты успели избавиться как от спеси, так и от первого испуга, но этот сержант явно был чем-то взволнован. Он вдруг сообщил, что в человеке, носившем форму подполковника, узнал…самого рейхсфюрера Гиммлера!
В это трудно было поверить, но все же… Долг есть долг!
-Вы сможете его быстро отыскать?
-Да. В бараке мы держимся довольно скученно. В общем, я держу его в поле зрения.
-Я отправлю с вами двух английских солдат. Вы им только его укажите, этого вашего Гиммлера..
Немец, казалось, колебался. Райс вопросительно зажрал свой саксонский подбородок.
-Можно, я сделаю это незаметно?
-Разумеется.
-А я могу рассчитывать на вашу…
-Разумеется!!! – прорычал майор.
Буквально через десять минут перед ним уже стоял другой немец – в погонах подполковника (союзники разрешили пленным сохранять знаки отличия) и в обычной полевой форме.
Рост соответствует. Возраст – тоже. Фигура – возможно… Глаза, их посадка… нос… Особенно лоб! Вообще, вся лепка лица – только взгляд тусклый. И окуляров нет.
-Оденьте очки!
Немец повиновался.
Райс обошел вокруг него…
-Вы Гиммлер? – в лоб спросил Райс маленького, исхудавшего, обрюзгшего человечка, блестевшего очками точь-в-точь как и тот, пристально смотревший с известных всему миру портретов и воплощавший своей физиономией ужас национал-социализма… Но тот был пухлощек, лощен, самодоволен, ироничен, этот же смотрел устало… и как-то бессмысленно!
-Да, я Генрих Гиммлер, – прозвучал спокойный, будто заученный ответ.
Райс невольно покосился на стол, в ящике которого лежала «ориентировка» на Гиммлера. И движением подбородка выгнал конвоира вон. В комнате они с пленным остались одни.
-Прошу садиться…Чем подтвердите свою личность? Можете поставить подпись?
-Факсимиле? Да, могу, – после секундного замешательства ответил «человек, похожий на Гиммлера». – Но при одном условии: вы ее тут же, при мене сожжете!
Поразительное условие!!! Как и поразителен сам диалог между победителем и военнопленным. Но еще удивительнее то, что Райс соглашается сжечь расписку! Гиммлер быстро набрасывает на клочке свои острые, как и полагается живой машине смерти, почти готические каракули – и через минуту они исчезают в огне. Тем самым раз и навсегда лишая нас возможности убедиться, что то действительно был рейхсфюрер. Но Райсу, вовсе не графологу, уже все ясно! И майор пишет удивительный рапорт в штаб армии: «На основании внешних признаков и изучения мною личной подписи задержанного, я с уверенностью утверждаю: арестованный – Генрих Гиммлер»!
Не дожидаясь ответа начальства, Райс разворачивает бурную деятельность, которая, несмотря на только что проявленный дилетантизм, неожиданно выдает в нем подготовленного профессионала. Такое впечатление, что он собирает необходимые доказательства, вернее, группирует их соответствующим образом. Гиммлера трижды обыскивают на протяжении ближайших суток, причем раздевают донага и всякий раз приглашают проктолога – ищут спрятанную смертоносную ампулу «последнего спасения». С этой же целью составляют карту его ротовой полости. Гиммлер переносит унизительные процедуры стоически, что также удивительно, и по двум причинам. Во-первых, он высокопоставленное лицо, правая рука Гитлера, руководитель капитулировавшей державы, не лишенный спеси и гордости. Во-вторых, ни с одним из нацистских бонз, попавших в плен, так не обходились. Известно, что, например, с Геринга, буквально отравленного роскошью, не то что не сняли его экзотический маршальский мундир, но даже разрешили ему носить все его бриллиантовые украшения. И мирно распивали с ним чаи под кинокамеру! Тогда рядовые вояки еще и подумать не могли о Нюрнбергском процессе.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Похоже, Райс обращается с Гиммлером так, как будто знает, тот – не Гиммлер, хотя оба утверждают обратное. И контрразведчика не смущает, что у рейхсфюрера отсутствует шрам на щеке в виде трилистника, доставшийся тому на память о студенческом увлечении рапирой и очень хорошо заметный на любом портрете главы СС. Была и еще одна нестыковка! Гиммлер среди своего окружения славился «волчьей улыбкой» – зубы у него были безупречные, изумительной белизны. А у задержанного зубы оказались серого цвета, полные пломб, к тому же в количестве всего 27-ми. Когда их графическую карту показали личному дантисту рейхсфюрера Кэтти Хейзерман, та однозначно заявила: «Это зубы не Гиммлера!». И данное свидетельство Райс тоже пропускает мимо внимания!
23 мая, наконец, из штаба прибывает за рейхсфюрером полковник Мерфи! Двое суток штабисты генерала Монтгомери что-то думали, что-то готовили, и вот присылают всего лишь полковника. И в единственном числе! Характерная деталь: после трех тщательных обысков тот вдруг приказывает Гиммлеру снять немецкую форму и одеть британскую. К чему столь странная конспирация? Уж не к тому ли, что в кармане френча из английской шерсти мог оказаться заранее подложенный крохотный предмет?
Объяснение такое: будем ехать по городу, не стоит обращать на себя внимание… Перевозить Гиммлера в открытом джипе!? Верх непрофессионализма для контрразведчика. А вдруг преступник против человечности и опасный свидетель совершит попытку самоубийства, вывалившись под колеса, на мостовую? Или неизвестный снайпер «снимет» его единым выстрелом? Вряд ли бывший рейхсфюрер перемещался по оккупированной Германии без личной охраны. Кто-то мог постоянно следить за воротами, ведущими из лагеря, зная какого «гостя» тот содержит.
Уверен, англичане перевозили Гиммлера не в войсковом авто, а в легковом, с зашторенными окнами. Тогда к чему переодевание?
Впрочем, везти Гиммлера недалеко – в пределах все того же городишки Люнсбурга – и развязка близка. Догадывается ли об этом Мерфи? А, может, точно знает? И о чем они говорили с Гиммлером в салоне машины, если после поездки апатичное поведение задержанного резко переменилось?
И вот они на другом конце города. Молчаливого и мрачного рейхсфюрера ровно в 23.00 по местному времени вводят в новый кабинет, теперь уже капитана Уэлса. И теперь уже все протоколируется. Уэлс деловито начинает четвертый обыск и – по его утверждению – почти сразу обнаруживает между зубами и нижней челюстью арестованного посторонний предмет с синей «головкой». Он обнаружил или сам запихнул в рот – сейчас уже не узнать! Тем паче Уэлс в резиновых перчатках, не оставляющих отпечатки пальцев: главное, ампула величиной аж в 2,5 см. лопнула – и тут же разнесся острый запах цианистого калия…
Как подобная ампула могла быть не замечена во время предыдущих обысков в лагере? Или во время рентгеноскопии ротовой полости предполагаемого Гиммлера?
Но факт остается фактом – как только Гиммлер покинул лагерь и перешел в руки более высокого начальства, а не окопных пинкертонов, у него оказался яд.
Если это был действительно Гиммлер, не смеющий надеяться на помилование, гордый и спесивый, то он не мог не воспользоваться ядом, чтобы избавиться от дальнейших мучений и позора. Но почему он не сделал этого раньше? У него ведь было несколько дней и достаточно свободы рук в лагере!
Если же мы имеем дело с Гиммлером, пытающимся договориться с победителями (что тоже вполне вероятно), то выехав из лагеря и выйдя на более высокое британское начальство, он как раз приступил к осуществлению плана по спасению своей жизни. Зачем же в этот момент ему кончать с собой?!
Как ни крути, а получается, Гиммлера убили – под протокол и под видом самоубийства.
Примечательно, что прежний его тюремщик, мистер Райс, в течение трех суток не обнаруживший злополучной ампулы, так и не понес никакого наказания. И даже порицания…
А если предположить, что к Райсу привели не настоящего Гиммлера, а его «двойника» с серыми зубами? А настоящий Гиммлер с «волчьим оскалом» в это самое время уже сидел где-то на конспиративной квартире американской или английской разведки, попивая вражеское виски и мучительно выискивая вместе со своими новыми «друзьями» способ обрезать все хвосты. И тут сообщают, что случайно объявился сбежавший двойник рейхсфюрера… Вот это находка! Привет, Гансик! Куда же ты, «родной», хотел сбежать? От дяди Генри не сбежишь даже в американском плену!
Теперь «смерть» Гиммлера можно официально оформить! А его спасенное тело переименовать и отправить в новую и безбедную жизнь…
Так что ловкость рук капитана Уэлса или дар убеждения полковника Мерфи – но какой-то из этих двух факторов непременно сыграл той майской ночью историческую роль. И избавил мир от откровений Гиммлера. И от знания многих тайн Второй мировой! А, может, и готовящейся Третьей…
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
В общем, Гиммлер официально наложил на себя руки. Причем, в буквальном смысле, о чем свидетельствует и фотография, сделанная его английскими коллегами, так сказать, по горячим следам и до сих пор гуляющая по интернету. А с глянцевой фотографии и взятки гладки.
Смущает три обстоятельства. Во-первых, могила Гиммлера неизвестна. Во-вторых, факсимиле его сожжено Райсом. То есть проверить ничего нельзя! И в-третьих… К сожалению, Гиммлер, если уж строил на чем-то или ком-то свой расчет, то редко ошибался! А, значит, и эта смертельная инсценировка вполне могла входить в его планы… В совместные планы с западными союзниками.
Гиммлеру, – он ведь на виду и у Гитлера, и у союзников! – очень трудно было сторговаться с американцами и англичанами. И он не мог этого сделать без своих ближайших подручных, Мюллера и Шеленберга, возглавлявших, соответственно, контрразведку и разведку СС. Примечательно, что из дьявольской троицы после войны официально остался живым и невредимым один Шелленгберг. Только за ним не водились грехи массовых убийств, только его можно было легализовать после победы. И Мюллеру и Шеленбергу явно удалось сговориться «с врагом» – и, конечно, от имени своего шефа. Причем еще в 1944 году! Уже тогда рейхсфюрер подсунул Гитлеру на подпись секретный приказ, разрешавший неограниченный перевод немецких капиталов на территорию противника и нейтралов. Зачем? Почему? Чтобы снабжать наступающего противника?
Для гестапо, зарабатывавшего на одних концлагерях 50 млн. марок в месяц, сие было, как если бы немецкому «Даймлеру» разрешили купить американский «Крайслер»! – оффшорная сделка. По данным разведки США в 1944-м году только в Америке фашисты через подставных лиц оформили более 750 новых фирм. Параллельно, в 1944-м году Гиммлер начал зарывать под землю награбленное золото – неприкосновенный запас. И в том же году он выпустил из концлагерей и отправил в Швейцарию несколько тысяч евреев. «Евреи – вот мой главный капитал», – ехидно говаривал рейхсфюрер.
А кто исполнял эти «тонкие» операции? Естественно, Мюллер и Шеленберг. Второго сразу отмазали, а первый был Мюллер-гестапо – его не отмажешь… Оставалось припрятать. Где-то рядом с переводимыми им авуарами.
Естественно, подобные интимные движения капиталов не могли быть осуществлены без помощи и вне консультаций министра финансов Третьего рейха, а, по совместительству, ближайшего друга главы СС доктора экономики Шверина фон Крёзига. Тот дал (уже после войны) одно показание, которому трудно не поверить. Крёзиг вспоминал: «В конце апреля 45-го я спросил у Гиммлера: «А что же будет с тобой, Генрих?». И Гиммлер расплылся в уверенной улыбке: «Они никогда не найдут меня!»…
…Хотя о смерти и захоронении Гиммлера где-то в лесу близ Люнсбурга было официально объявлено всему миру, уже через полгода в этот же город тайно прибыла комиссия МИ-6. Кто-то в Лондоне все же не хотел поверить в люнсбургскую инсценировку! С комиссией прибыл и эксперт, – Вальтер Шелленберг. Чтобы перепроверить его слова, в Люнсбург привезли и не врущие доказательства – еще берлинские рентгеновские снимки зубов Гиммлера. Могилу разыскали по секретным ориентирам. Вскрыли… Труп обрел неузнаваемые черты, так что Шелленберг не понадобился. А что касается рентгеновских снимков – они тоже не пригодились! Дело в том, что у покойника за время пребывания в могиле кто-то удалил все зубы и челюсти. Сравнивать оказалось не с чем…
Самое поразительное, нечто подобное приключилось и с могилой Генриха Мюллера. Ее вскрывали трижды, последний раз в 1963 году. И в тот раз вместо одного там оказалось вдруг пять трупов… Подобную жуткую «игру в наперстки» мог позволить себе только шеф гестапо!
Впрочем, Борман, Гиммлер и Мюллер, совершив самые тяжкие преступления в истории человечества и сказочно обогатившись на этих преступлениях, все же не могли себе сами позволить или купить вторую жизнь после смерти. Им ее могли только «подарить»!
Всем известна поговорка: «Воруй больше, и тебя не посадят». Не хотелось бы иметь повод перефразировать ее в более мрачном смысле… А воспоминания об американском периоде в биографии Мюллера все же увидели свет! Только под другим именем автора и другим названием. Но все равно, этот факт дает надежду, – рано или поздно, мы найдем следы бывшего гестаповца. А главное, следы тех, кто его укрывал. Ведь мы теперь знаем, где их искать…
Вадим ЕЛФИМОВ, “НК”.