Из Казахстана я отправился на попутном транспорте на Украину, в Черновцы, где живут 2 мои дочери (они вышли замуж за украинцев). Выполнив и сыновий, и отцовский долг, направился к границе Ирана самым коротким путем: Ростов-Астрахань-Махачкала-Баку-Астара.
По пути ко мне присоединилась моя постоянная спутница Валентина, и мы добрались до Баку, где я не был 15 лет. Кавказский город встретил нас холодным осенним ветром и грязью на привокзальном рынке. Из разговоров с бакинцами я понял, что простой народ весьма дружелюбно относится к русским, как и в былые времена. В ожидании иранской визы мы бродили по старому городу, беседовали с людьми, которые еще не забыли русский язык. А новое поколение, особенно в деревнях, русского не знает и не изучает. Жаль.
Получив визу, пешком двинулись на юг мимо роскошных восточных базаров, где торговцы щедро угощали нас фруктами. Надо сказать, люди здесь очень гостеприимные…
Так мы подошли к городу Астара, который разделен границей на две части. Она проходит вдоль небольшой реки, мост через которую является нейтральной полосой. Здесь женщины носят черные одежды, иначе их не пустят в Исламскую Республику Иран. Деваться некуда, и Валентина переоделась тоже.
При переходе через границу азербайджанские пограничники даже не стали проверять наши вещи, иранские тоже были с нами предельно вежливы. С английским языком ни те, ни другие особо не дружат.
Наше знакомство с Ираном началось с Тегерана, куда мы прибыли на автобусе, нанятом «челноками» из Чечни, и сразу заметили, что иранские дороги отличные, полицейские и водители живут дружно, а продукты в придорожных забегаловках весьма дешевы. В основном здесь едят рис, политый гороховым пюре, и пшеничные лепешки. За месяц пребывания в Иране мы насчитали около 10 видов их.
Иран – необычная страна в том плане, что здесь до сих пор существуют телесные наказания – удары палками по пяткам, розги и даже обрубание рук. Причем, розги – это специально вымоченные пруты, от ударов которых мышцы перерезаются и человек становится инвалидом. Есть и альтернативный способ наказания – по желанию провинившегося можно заменить 6 ударов прутом на 3 года тюрьмы.
Жители Ирана трудолюбивы, мастеровиты, гостеприимны. Уважают старость и женщин. Здесь разрешается иметь до 4 жен, и все они обязаны беспрекословно подчиняться мужу, особенно на людях, носить черную накидку и платок.
Туристическая виза в Иран выдается максимум на месяц и стоит довольно дорого – $70. В Тегеране мы пробыли 4 дня, колеся по городу. В посольстве к нам тоже отнеслись благосклонно. Я имел возможность беседовать с представителями ИТАР-ТАСС на исторической лестнице, знакомой нам по фильму «Тегеран-1943». Здесь же, на территории посольства, стоит памятник Грибоедову, погибшему от рук варваров.
В Иране находится самый крупный в этой части Азии базар. Нас поразила красота персидских ковров ручной работы. Кроме того, здесь прекрасные мастера по серебру и золоту, а какую они делают мягкую мебель – загляденье! Иранские врачи также считаются классными специалистами.
Но вот Тегеран осмотрен. Да и зима догоняет – пора двигаться на юг. Следующей нашей остановкой стал Шираз, где мы осмотрели раскопки Персиполиса, города, который по преданию сожгла Таис Афинская. Этот музей под открытым небом расположен в живописной горной долине. Здесь можно походить по развалинам города, где ступала нога Александра Македонского.
Надо сказать, что мы шли по Ирану в не совсем удачное время. Был месяц рамадан, когда мусульманам нельзя есть от восхода до заката, и нам было неудобно кушать поданный нам завтрак, в то время как сами хозяева не ели. Особенно тяжело в это время приходится крестьянам, работающим под палящими лучами, но они терпеливо переносят жажду, а во избежание соблазна вообще не берут в поле ни еды, ни питья. В исламских республиках очень щепетильно относятся к заповедям Корана, поэтому здесь вы не увидите пьяных. Во время, отведенное для молитвы, люди молятся там, где оно их застало. Однако Коран разрешает во время рамадана нарушить пост беременным женщинам, детям до 12 лет и путникам.
Два дня мы пробыли в Ширазе, и нам понравился этот город. Хотя Есенин сказал о нем, что он «не лучше рязанских раздолий», но, я думаю, и не хуже! Далее наш путь лежал в портовый город Бандар-Бушер, где мы впервые за несколько недель искупались в Персидском заливе. Сходили в гости к русским строителям-атомщикам. Они пытались установить русский реактор на станцию, которую здесь начали строить немецкие специалисты, но бросили, когда американцы наложили на Иран эмбарго. От Бушера мы двинулись вдоль Персидского залива на восток к крупному порту Бендер-Аббас в поисках судна, идущего в Индию, не нашли. Встретили моряков-украинцев, работающих по контракту на иранских судах. От Бандар-Аббаса на остров Кешм есть регулярное пассажирское сообщение, но билет нам показался дорогим, и мы решили, что обойдемся без его осмотра. Однако позднее мы побывали все же на этом острове, перебравшись туда на лодке из маленького порта, расположенного в самом узком месте, где от этого берега до острова 3-5 км. Отсюда бегают на Кешм быстроходные моторки, вмещающие до 20 человек, в которых женщины и мужчины садятся отдельно. Цена за проезд в оба конца здесь не более доллара, а нас и вовсе перевезли бесплатно.
Остров Кешм довольно длинный; по нему мы проехали автостопом километров 200. Переночевав на пустынном берегу под вой шакалов, тем же путем отправились обратно. Остров мало чем отличается от материковой части, разве что сказывается влияние соседних Эмиратов, люди одеваются по-другому: мужчины ходят в белых одеждах, а на женщинах можно увидеть не только черные платки.
Чем более мы приближались к пакистанской границе, тем беднее выглядел здешний народ. Попадались резервации афганцев и пакистанцев. А на улицах городов – нищие, которых не встретишь в других частях Ирана.
Хотя наши надежды попасть в Индию водным путем становились все слабее, мы все же упорно двигались на восток вдоль Персидского залива, к последнему порту Чабахар. Местность становилась все более безводной и безлюдной. Мы изнывали от сорокаградусной жары, особенно Валя в своем черном балахоне. Ночи здесь довольно прохладные из-за ветров, дующих с гор. Машины почему-то перестали останавливаться по нашим сигналам. Однажды мы пришли около 11 часов вечера в небольшую деревню и попросили разрешения поставить палатку на ее территории. Однако нам предложили переночевать в помещении, которое оказалось деревенской мечетью.
Следующую ночь мы провели у пастушьего костра. Затем долго шли по дороге, и редкие машины опять не реагировали на нас. Наконец одна, перевозившая воду, остановилась и водитель обещал подвезти нас до поста полиции, хотя ему нужно было в другую сторону. Он объяснил, почему нам не удавалось остановить машину. Оказывается, по этим местам проходят наркотропы, и тем, кто пробирается из Пакистана, ничего не стоит ограбить первого встречного, их боится даже полиция.
Мы поблагодарили водовоза, передавшего нас из рук в руки полицейским, которые подвезли нас до Чабахара. Здесь наши надежды перебраться в Индию по морю окончательно рухнули. Валентину особенно это огорчило. Но делать было нечего, и мы отправились в город Захедан. Там можно было получить пакистанскую визу и перейти границу. Между тем срок, отведенный нам для пребывания в Иране, заканчивался.
Когда прибыли в Захедан, получили неприятное известие – Валина мама заболела и просила ее приехать к Новому году домой. Я посадил спутницу на автобус, идущий в Тегеран, и мы расстались. У обоих было тяжело на душе.
Последняя ночевка в Иране была очень холодной. Захедан расположен на горном плато, и ночью здесь температура опустилась до 0 градусов. Палатку здесь ставить было нельзя – пограничная зона. Зачем лишний раз привлекать к себе внимание – опять начнут просматривать видеопленку, как это уже было со мною дважды. В общем, спал я на холодной земле, укрывшись палаткой. Было холодно и тоскливо…
Владимир НЕСИН.